Ещё через день моего пребывания в больнице, у меня состоялся разговор с врачом.

— Состояние здоровья стабильное, угрозы для жизни нет. Проблема с памятью это конечно серьезно, но ты должна понимать, что больше недели мы тебя здесь держать не можем.

— Но… Куда же я пойду? — панически всматриваюсь в лицо врача, будто надеясь, что он чудесным образом все это может разрешить.

— Будем надеяться, что до выписки найдется хоть один родственник или знакомый. А если нет — врач задумчиво поскрёб подбородок — Жаль, что в нашем городе нет гостиниц для женщин, попавших в трудную жизненную ситуацию. Это бы очень помогло. Но есть приют для бездомных. Конечно, контингент там так себе, но это лучше, чем оказаться на улице. По крайней мере, еда и крыша над головой будут. А там… Может быть какие — то вести из полиции придут. Кто знает, вдруг найдутся твои документы.

— Я понимаю — прошептала тихо, борясь со слезами. Господи, неужели мне придется жить в приюте? И что вообще делать — без памяти, без документов, без копейки денег. А я ведь беременна…

Когда за врачом закрывается дверь, я падаю на кровать и реву в подушку. Мне очень страшно. Я не понимаю, за мне жизнь подкинула все эти проблемы, может я была плохим человеком? Может это карма такая за мое прошлое? И где отец ребенка, которого я ношу? Он меня бросил? Или меня вообще изнаси.…Нет, нет, нет. Даже додумывать эту чудовищную мысль не хочу. Этого не может быть. Наверняка меня кто-то любит и сейчас ищет.

Но неотвратимость моего переезда в приют для бездомных довлеет как дамоклов меч. Как же страшно. И от полиции никаких вестей.

Накатывает сильная безысходность. Я просто раздавлена обстоятельствами. Какая из меня получится мать, если я даже не в состоянии позаботиться о себе? Как я буду жить, когда родится малыш? Да его скорей заберут органы опеки, как сказала одна из медсестер. У меня ведь ни жилья, ни работы, ни имени даже нет.

Слезы текут безостановочно. Я не могу успокоиться, лишь сильней погружаясь в страшную реальность. Реву до тех пор, пока сил не остается.

Ближе к вечеру приезжает Лидия Григорьевна с мужем. Я рада их видеть, но моего морального духа не хватает, чтоб поддерживать даже видимость веселья. Я раздавлена и сломлена.

— Что случилось, детка? — старушка встревоженно всматривается мне в глаза.

— Меня скоро выписывают, а я до сих пор безымянная, без денег и жилья. Мне придется ехать в приют для бездомных, если я хочу выжить хоть как — то. А после родов заберут малыша, ведь я не смогу о нем нормально позаботиться — шепчу, и слезы наворачивается. Бабушка с дедушкой переглядываются, а потом она решительно пожимает мне руку и произносит:

— Мы тебя не бросим. Будешь жить с нами. Мы, конечно, не богаты, но оба получаем пенсию. К тому же, у нас свой огород и немножко живности имеется. Живем мы правда не в городе, а в селе — это в полутора часах езды отсюда. В больницу или роддом дед возить будет. Справимся, ты только не раскисай.

— Но… Вы ведь меня совсем не знаете. Зачем вам такая обуза? — шепчу потрясенно. Они хотят забрать меня? Боже, да я была бы счастлива. Успела за эти дни привязаться к ним, ведь они с такой добротой относятся ко мне.

— Глупости! Какая еще обуза? Помощницей будешь по хозяйству. От посильной помощи мы не откажемся. Не бойся, насильно заставлять тебя что — то делать не станем.

— Что вы, я даже не думала об этом — спешу заверить бабулю. Я очень благодатна ей за такое предложение. Наверное, это лучшее, что могло произойти со мной в этой ситуации.

— Вот и не думай. Спокойно долеживай оставшиеся дни, а потом мы тебя заберем. Глядишь, и документы найдутся. Дедов номер у полицейский есть, они обещали связаться с ним сразу же, как только появится информацию. Все будет хорошо, вот увидишь. И ребеночка вырастим, никто его не заберет.

Поддавшись эмоциям бросаюсь на шею бабушке и плачу, обнимая. Она обнимает в ответ, ласково приговаривая, что все будет хорошо. Я поднимаю робкий взгляд на Петра Николаевича и вижу в его глазах блеск слез. Тот поспешно отворачивается и быстро берет себя в руки, командуя нам прекращать затапливать слезами больницу.

— А то еще счет за воду выкатят — добавляет он. Я смеюсь, чувствуя, будто с моей души упал тяжелый камень. У меня будет дом и малыша не заберут. А там, возможно что и решится с документами.

Теперь мое будущее не кажется таким страшным. Лидия Григорьевна умеет быть убедительной и отлично настраивает на позитив. А дедуля тот вообще может рассмешить до икоты. Сейчас эти чужие люди — самые родные для меня. И мне не страшно довериться им, сейчас они моя единственная надежда на будущее. А то что живут в селе, так это совсем неплохо. Даже хорошо. Свежий воздух, никакого шума города. Буду помогать по хозяйству, я не стану им обузой, ведь я очень благодарна им за помощь. Они словно мои персональные ангелы-хранители, которые появились в нужное время, не дав мне скатиться в бездну отчаянья.

Сегодня я засыпаю с надеждой на будущее. Представляю домик в деревне. Мне снятся яркие и красочные сны: в них теплое солнечное лето. Бабуля с дедулей сидят во дворе у дома, я прогуливаясь, держа своего малыша за руку. Мне тепло и хорошо. Я здесь счастлива.

Глава 3

Сегодня день выписки. С утра прошел финальный осмотр врача. Мне посоветовали записаться к терапевту и наблюдать за состоянием. Возможно, память ко мне вернется очень скоро, а может и нет, здесь нет ясных и четких прогнозов. Так же посоветовали пройти курс психологической поддержки. Это все конечно хорошо, но кто меня примет без документов? Оставалось надеяться на скорейшее возвращение памяти.

После обеда приехали бабушка с дедушкой. Привезли мою постиранную одежду. Переодевшись и попрощавшись с врачом и медсестрами, забрала выписку и спустилась на стоянку.

— Все хорошо, милая? — спросила Лидия Григорьевна.

— Вроде, да — ответила рассеянно — А мы можем съездить в то место, где на меня напали? Вдруг я что-то вспомню…

— Если хочешь, съездим, конечно — тут же отозвался Петр Николаевич — Мы с Лидочкой там весь район прошерстили, искали сумку. Мало ли, вдруг выбросил.

Это было бы замечательно и очень жаль, что сумка не нашлась. Вот бы вспомнить, как она хотя бы выглядела…

Машина остановилась во дворе.

— Вот здесь всё и произошло — сказал дедуля. Я вышла и стала внимательно осматриваться. Скользила глазами по домам, детской площадке и вдруг в голове мелькнула вспышка. Я замерла, уставившись в арку между домами.

— Что — то вспомнила, милая? — спросила Лидия Григорьевна.

— Кажется, я здесь уже была — прошептала — Не только в день нападения, но и раньше.

— Давай пройдемся еще, может что и вспомнишь — предложила бабуля.

Мы прошли до арки и дальше. Я пыталась воскресить в памяти хоть что — то, но ничего не вспоминалось. Была лишь твердая уверенность — я здесь была неоднократно.

— Ну как? — спросил дедушка. Я растерянно покачала головой:

— Ничего не вспоминается, но я была здесь, точно.

— Не переживай, вернется память со временем — потрепал меня по руке — Едем домой?

Я кивнула. Что толку сейчас бродить? Успею еще нагуляться, ведь мне все равно нужно будет ездить по больницам. Доктор, что лечил меня, обещал договориться, чтоб меня приняли без документов. А позже, когда память вернется или мои документы найдут, ни внесут все данные. Мне повезло, что в такой тяжелый жизненный момент, на моем пути оказались неравнодушные люди.

Мы вернулись в машину. Но едва тронулись, как Лидия Григорьевна обратилась к мужу:

— Петя, давай в торговый центр заедем. Девочке нужно купить немного одежды и белье.

— Точно, совсем запамятовал.

Мне стало стыдно, что они будут тратить на меня свои деньги и я попробовала их отговорить, сказав что просто буду стирать то что у меня есть.

— Ну что за глупости, милая! — всплеснула руками старушка — Нам будет приятно делать покупки. Не переживай, это не последние наши деньги. У нас с дедом все есть, а тебе нужно.